<А будете кричать, поменяем вас на узбеков>
Нижневартовске, Тюмени, Сургуте, Мегионе, Лянторе, Пыть-Яхе, Ноябрьске, Губкинском, Пойковском и т.д. Где-то митинги были санкционированы, а где-то люди пошли поперек властей.
Рабочие, которые вышли на митинги, хотели показать всей России: быт рядовых российских нефтяников - живое опровержение мифа о длинном сибирском рубле.
Средняя зарплата рядовых работников нефтедобывающей отрасли - 10-15 тысяч рублей в месяц. Больше половины зарплаты - это премия, которую работодатель снимает с тех, кто начинает особенно возмущаться.
Многие нефтяники мечтали бы жить в хрущевках, которые в крупных городах принято именовать <ветхим жилым фондом>. Потому что здесь о жилье совсем другие представления. Здесь ветхий фонд - это дощатые сараи, тесно прилепленные друг к другу, подальше от деловых кварталов. Старики получают пенсию ниже прожиточного минимума - около трех тысяч рублей.
Рабочие, которые на свой страх и риск организуют профсоюзы, отдельные от тех, что создает руководство компаний, здесь живут как настоящие подпольщики. Списки участников профсоюзов строго засекречены, известны только имена лидеров, на которых и сыплются все шишки. Увольнение - это меньшее из зол, которое их может постигнуть, хотя и этого хватит для того, чтобы сделать жизнь человека физически невозможной.
- Мы, несомненно, собирали бы намного больше людей на свои митинги, -
говорит Петр Федчук, лидер независимого профсоюзного движения города Мегион. - Но люди боятся засветиться перед руководством, потому что за участие в акциях протеста наступает увольнение. Другой работы в породе нет - все у нас контролируется через <Мегионнефтегаз> (компания в собственности "Газпрома> и ТНК-ВР. - О.Б.). А многие рабочие берут кредиты в банках на покупку крупных вещей. И без работы эти кредиты никогда не вернуть. Этим нас
и запугивают.
Вообще Мегион - пионер в новом профсоюзном движении Сибири. За последние пару лет здесь развернулось целое направление по защите прав рабочих. В это движение вошли не только сами нефтяники, но и все, кто обслуживает нефтяную отрасль.
Раньше практически все городские предприятия входили в структуру
<Мегионнефтегаза> - не только те структуры, которые непосредственно добывают нефть, но и шоферы, технические службы и даже работники питания. Все числились нефтяниками, имели хоть какой-то соцпакет, получали выплаты и льготы. Но с недавних пор сопутствующие структуры из состава головного предприятия вывели, превратив их в различные ООО. Раньше нефтяников в городе было 17 тысяч, а теперь их осталось чуть более пяти. Эти рабочие фактически выполняют прежнюю работу на ту же самую компанию. Техники, например,
по-прежнему ковыряются в оборудовании на месторождениях, обляпанные маслом, на морозе в пятьдесят градусов. Но только в нефтяниках они больше не числятся, а поэтому никаких послаблений им больше нет - ни от государства, ни от работодателя. Таким образом, <Мегионнефтегаз>, градообразующее, по сути, предприятие, сложил с себя всякую социальную ответственность за людей, приносящих ему баснословную прибыль.
И это бы еще ничего. Но дело вообще дошло до кошмарных вещей. Кажется, теперь предприятие вообще стремится избавиться от людей, которые стали им слишком дорого обходиться. Всякими правдами и неправдами квалифицированных рабочих вытесняют с предприятий, а на их место приходит дешевая и абсолютно бессловесная рабсила - из Узбекистана и Таджикистана Эти люди готовы жить прямо в кабинах машин и работать за 5-7 тысяч рублей в месяц. Чтобы у них не
появлялось ощущения избранности, их время от времени пускают в ротацию - вывозят прежнюю группу и заказывают следующую. Из Мегиона людей еще отправляют на поездах, а в Лангепасе, который неподалеку, поступают проще: гастарбайтеров вывозят в тайгу под Мегионом и бросают. Они потом самостоятельно растекаются по территории.
Все эти проблемы - беда не одного только Мегиона. Так сейчас живет вся
Сибирь.
- Начальники нам напрямую говорят: будете сильно кричать, мы вас поменяем на узбеков, - говорит рабочий Саша из Нижневартовска. - А если уволят, то идти некуда - везде ТНК-ВР.
Саша работает непосредственно на добыче - в бригаде по текущему ремонту скважин. Рабочий день - 12 часов. Зарплата - 20 тысяч. Раньше была 18, но рабочие ходили к руководству и просили повысить зарплату Пока тихо, без скандалов, но теперь тоже думают вслед за Мегионом создавать профсоюз.
- Многие пока еще не решаются в открытую выступать,
- говорит Саша. - Кому-то до пенсии недолго осталось, кто-то кредит взял. Но молодые уже понимают если будем молчать - дальше у нас перспектив никаких нет.
Ольга БОБРОВА,
наш спец. корр.
Тюменская область
P.S. Пока Нижневартовск и другие сибирские города готовились к митингам, Александр Николаевич Островидов, больше 20 лет проработавший в Мегионе, объявил голодовку. Он сел прямо на улице, на морозе - напротив офиса <Мегионнефтегаза.. У него банальная для этих мест история - начальство извернулось и понизило его в разряде. До пенсии оставалось всего ничего, но у Островидова лопнуло терпение. Если он не одумается, то его, наверное, вообще уволят. А то, что премии лишат, - так это можно уже и не сомневаться.